Ответ Реджа Лиз совсем не устроил. Пара, а то и несколько дней в больнице - это же целая вечность, а Элизабет была уверена, что дома ей будет гораздо лучше, чем здесь, где стены палаты давили, а звуки приборов действовали на нервы.Разве это действительно поможет ей восстановиться лучше, чем родной дом?
Конечно, если бы все было несколько иначе и речь шла о здоровье и жизни ее ребенка, то Лиз оставалась бы в больнице столько, сколько это было бы необходимо, но теперь, когда спасать уже было некого, находиться в клинике девушка не видела никакого смысла. Лежать в постели она вполне может и дома, только там всегда рядом будет любящий муж, а не посторонние, за исключением разве что Марселя, люди в белых халатах. К тому же, заниматься делами, как говорил Реджинальд, и уж тем более возвращаться в ближайшее время в пекарню, где все бы напоминало о трагедии, Элизабет точно не собиралась - ей бы найти сейчас силы просто дальше жить, не то чтобы с чем-то носиться. Впрочем, спорить с братом сил тоже не было, поэтому девушка лишь слабо кивнула на его просьбу потерпеть. Тем более Редж, несмотря на попытки держаться и бодриться перед сестрой, выглядел слишком измученным и уставшим, чтобы изводить его какими-то капризами
- Редж, - уже после того, как попрощалась с братом, Лиз вдруг окликнула его на выходе из палаты. - Если папа спросит, расскажи ему все, я сама не смогу. И не оставляй Джона.
Видя переживания супруга, Элизабет понимала, что тому сейчас нужна поддержка не меньше чем, ей. И раз уж ей предстоит провести какое-то время в больнице, а не рядом с ним, то кто, как ни близкий друг сможет лучше всего поддержать Джона и помочь ему справиться с горем. А еще Лиз почему-то казалось, что если ее муж будет не один, а под присмотром Реджинальда, то те, кто его искал, не попытаются пока сделать это снова.
А стоило Реджу уйти, как появилась и еще одна причина, по которой ему явно следовало приглядеть за Джоном. До сих пор тихого и убитого вместе с Лиз горем Ирвинга будто подменили. Не на шутку разволновавшись и наполнившись какой-то странной решимости, он вдруг набросился на жену с расспросами, словно солью посыпая все еще кровоточащую рану и возвращая Элизабет в тот кошмар. К горлу подступил комок, а на глаза снова навернулись слезы.
- Я не знаю, кто они. Их было двое. Мужчины. Похожи на громил. Искали тебя, говорили, что ты не должен чего-то знать или уже узнал…Я не поняла, что они имели в виду. Наверное, это какая-то ошибка, - Лиз тяжело сглотнула. Отвечать на вопросы Джона было непросто, как и вспоминать то, что произошло буквально несколько часов назад. - Я больше ничего не помню, Джон. Да и зачем тебе... Господи, только не пытайся сам их найти. Пусть этим занимается полиция. Я не хочу потерять еще и тебя. И вспоминать все это я тоже не хочу. Мне и так очень больно.
Возможно последние фразы прозвучали резче, чем должны были, и девушка замолчала, прикрыв глаза и сглатывая слезы. От неприятного возбуждения живот разболелся сильнее, а один из приборов тревожно засигналил, оповещая о чем-то. На звук в палату заглянула медсестра, но Лиз попыталась убедить ее, что все в порядке, чтобы та не прогнала Джона раньше времени. Как бы там ни было, Элизабет все равно нужно было, чтобы муж сейчас побыл с ней. Кажется, он и сам понял, что погорячился с допросом.
- Ничего, - в конце-концов, его переживания и нервы были объяснимы и понятны. Это была их общая трагедия, и Джон страдал не меньше, чем она. Ему наверняка было тоже больно и страшно. Дотронувшись пальцами до головы мужа, Лиз стала легонько поглаживать его и перебирать такие родные кудряшки. Успокаивая и утешая Джона, Элизабет будто забывала о своих эмоциях, отодвигая их на второй план, как и обычно ставя чувства других превыше собственных. Главное, что он был рядом, и будет рядом потом. Как клялись когда-то: в радости и в горе, отныне и навсегда.
Вот только расстаться все же пришлось - вернувшаяся через какое-то время медсестра настойчиво дала понять, что посещение окончено. Отпускать мужа не хотелось, но пришлось. Неуклюже из-за мешающейся капельницы приобняв Джона напоследок, Лиз напомнила ему о прогулках с собакой (а то он явно мог забыть о Максе, погрузившись в работу) и даже смогла едва заметно улыбнуться в ответ.
После того, как за мужем закрылась дверь, в палате опять воцарилась гнетущая атмосфера, а внутри защемило от вновь обрушившегося одиночества, которое на удивление продлилось недолго. Лиз даже не успела предаться печальным мыслям, как к ней зашел очередной посетитель. Им оказался вернувшийся Марсель, и Лиз была благодарна ему, что еще хотя бы несколько минут она проведет не в полном одиночестве наедине с самой собой. Хотя поверить в то, что ее врачом оказался именно он, было до сих пор непросто.
- Нет, не утомили. Я была рада их увидеть, - девушка покачала головой и слегка улыбнулась, но потом в ее голосе опять  прозвучала нежелательная резкость, о чем она тут же пожалела.
- И, знаешь, с тех пор как ты спрашивал последний раз, мое самочувствие не особо изменилось, - ее действительно уже замучили этим вопросом, но это все равно не повод срываться на людях. Впрочем, на этот раз Лиз слегка лукавила - действие наркоза как на тело, так и на сознание прошло, и самочувствие стало хуже, теперь боль ощущалась гораздо сильнее, причем не только в животе. Но и это девушка не посчитала оправданием для своей грубости.  - Извини. Спасибо, что беспокоишься обо мне. У тебя ведь наверняка полно и других пациентов. Или мои дела настолько плохи?
На самом деле, сейчас сложно было представить что-то еще хуже, чем уже произошло с ее здоровьем. Разве что, Марс скажет, что теперь она вообще больше никогда не сможет иметь детей, но об этом она пока не решалась спросить напрямую. Достаточно для нее сегодня ужасов и ударов.
- Странно, да? Что мы встретились вот так… Как у тебя-то дела? - Лиз перевела взгляд с капельницы и рук врача на его лицо, теперь уже более осознанно всматриваясь в него, нежели в первые минут после пробуждения. Когда-то они знали друг о друге буквально все, а сейчас она действительно знала о делах своего друга детства не так уж и много, ориентируясь лишь на фотографии и посты в соцсетях, которые парень выкладывал время от времени.
Разговор с Марсом, пусть и не долгий, чуть-чуть отвлек девушку и в то же время отнял остатки сил. На ночь она все же попросила у своего врача обезболивающее, вот только несмотря на поутихшую боль нормально поспать Элизабет все равно не удалось. В голову лезли разные мысли, превращающиеся в ночные кошмары, от которых девушка то и дело просыпалась в слезах. То ей снилось, как ее мертвого младенца выбрасывают в мусорное ведро, не давая попрощаться, то опять приходят бандиты, а она никак не может найти Джона, то Марс с руками по локоть в крови…

Впрочем, последующие дни тоже были не особо радужными. Единственное, с чем ей явно повезло, так это с Марселем, который, казалось, навещал ее чуть чаще положенных врачебных обходов, и знакомое лицо в угнетающей обстановке больницы хоть как-то приободряло девушку между визитами родственников. Вопреки убеждениям Реджа, в больнице Лиз пришлось задержаться чуть дольше, чем на два дня. Врачам, в том числе и доктору Фолкнеру, не особо нравились ее анализы, да и психическое состояние оставляло желать лучшего. Каждое напоминание о дне нападения болезненно отзывалось в душе девушки. Хорошо хоть полиция не досаждала с расспросами - придя один раз и поняв, что от нее не добиться каких-то четких показаний, они отстали от Лиз и, если и занимались дальнейшим расследованием, то уже без ее прямого участия.  А еще, так и не смирившись с потерей, Элизабет стала слишком ранимой, особенно во всем, что касалось детей, и часто все заканчивалось или очередной истерикой, или полнейшей апатией, безразличием, потерей аппетита и сна. Ей было невыносимо видеть беременных в стенах больницы и думать о том, что внутри нее так же мог расти малыш, тяжело смотреть на радостных мамочек с детьми на улице - из-за этого девушка перестала смотреть в окно и практически не покидала свою палату, несмотря на то, что врачи разрешили ей ходить и даже немного гулять.
Но труднее всего оказалось взять в руки телефон, чтобы зайти на свою страничку в соцсети и удалить пост, оповещающий всех, что они с Джоном скоро станут родителями. Сквозь застилающие глаза слезы Лиз смотрела на фото с тестом и двумя полосками на нем, вспоминая, как в тот момент они были счастливы с мужем, а лайки и поздравительные комментарии только сильнее травили душу. Оставлять запись не было никакого больше смысла. С камнем на сердце девушка все же нажала кнопку "удалить", и сразу после этого в голову полезли неприятные ассоциации и фантазии, как ее едва зародившегося ребенка вот так же легко удаляют из ее тела, да еще и уничтожают с другими медицинскими отходами. От этих мыслей хотелось выть и кричать подобно подбитому дикому зверю, круша все вокруг, но поборов в себе животное желание выбросить телефон в окно и разгромить палату, Лиз вместо этого, так и не выйдя из приложения, теперь бездумно листала ленту новостей, на самом деле смотря куда-то сквозь экран, пока среди множества пестрых картинок взгляд не сфокусировался на одной фотографии. С экрана телефона на нее смотрело улыбающееся и безумно счастливое лицо Джона… в окружении каких-то длинноногих фигуристых красоток. Сморгнув слезы, Элизабет не поверила глазам и даже увеличила фото, наивно рассчитывая, что ей показалось и это вовсе не ее муж. Впрочем, Джона она узнала бы где и когда угодно, и это несомненно был он. В голове не укладывалось, что после всего случившегося, пока она лежит в больнице и умирает от горя, ее любимый так просто радуется жизни и ходит по сомнительным вечеринкам с подозрительными барышнями. Но, присмотревшись, Лиз увидела дату публикации, только вот легче от этого не сильно стало. Снимок был сделан во время презентации как раз в тот злополучный вечер, когда на нее напали, когда она не могла дозвониться до мужа, когда волновалась о его жизни и здоровье, вместо того, чтобы вызвать скорую для себя, снова и снова набирая его номер, а он в этот момент, оказывается, просто развлекался с девицами. Элизабет слишком хорошо помнила острый удар лезвия ножа, и вот теперь чувствовала то же самое, но где-то в области сердца.
В это мгновение справляться с эмоциями стало уже невозможно, и, выхватив из-под себя подушку, Лиз со всех оставшихся у нее сил, швырнула ее куда-то в сторону двери, внезапно угодив прямо во входящего человека. Видит бог, если б это был Ирвинг, в него могло полететь и что-то еще. Но в дверях оказался Марсель, а на его лице читалось явное недоумение.
- Прости, - девушке стало слегка неловко от неумышленной атаки своего врача. Усевшись на кровати и подобрав под себя ноги, она провела ладонями по влажным щекам и тяжело вздохнула.  - О моем самочувствии лучше не спрашивай.
Впрочем, объяснить свое поведение Элизабет все-таки посчитала нужным, и когда Марс подошел ближе просто показала ему злосчастное фото.
- Вот. Знаю, я обещала не жаловаться на своих мужиков… - и откуда только в ее голове вдруг всплыло это почти детское обещание… - Но я не знаю, что с этим делать, и мне больше не с кем поделиться.
И это было абсолютной правдой. Папу расстраивать не хотелось, Редж, пожалуй, без разборок бы убил Джона, узнав о таком поведении, с Макс они уже тоже сто лет не общались, чтобы вот так ни с того ни с сего начать делиться проблемами, а других близких, кому можно легко довериться, у Элизабет действительно не было. Полностью отдавшись Джону и погрузившись в семейную жизнь, Лиз и не заметила, как осталась практически без друзей, заменив их любимым мужем.
Но теперь судьба своими причудливыми хитросплетениями вновь столкнула их с Марсом спустя столько лет, словно тем самым давая знак, что им снова стоит начать общаться и возможно вернуть былую дружбу.

Подпись автора

Happily ever after