Уже практически два месяца они пытались найти себе новый дом. Первые варианты Карвэл привёз ещё в первых числах октября, однако не всё и не всегда в таком деле удается быстро, без проблем, и когда «совсем всё нравится». Ожидание пятого собственного (а по факту уже шестого) ребёнка сделало ирландку исключительно требовательной к тому, каким должен быть их новый дом, потому и найти нужный им всё никак не удавалось. Хотя надо признать: Карвэл был исключительно терпеливым все последние месяцы и старался ничем свою женщину не огорчать: беременность весьма ирландку украшала. И к слову, Джессика не представляла, но Карвэл мог проявить себя настолько заботливым отцом.
Сидя в машине рядом с ним, Джесс ласково поглаживала ладонью живот, пытаясь утихомирить малыша, и так же тихо улыбалась. Смотрины очередного дома удостоились очередной критики с ее стороны, но даже не это главное. Сейчас Джессика была полностью сосредоточена на себе и своих ощущениях, не обращая внимания ни на что другое.
Старшие дети остались под присмотром его знакомой… той самой, что в свое время, им ужасно помогла и благодаря которой они оба остались живы несколько месяцев назад. Отношение ирландки к собственному «мужу по легенде» усложнилось многократно, и главная трудность заключалась в том, что она теперь смотрела на него другими глазами. Или только начинала смотреть?
- Дом неплохой, но мне не нравится расположение комнат, - продолжила разговор, отвлекая его от дороги. – Слишком много проходных, поселим туда близнецов – и всё, их будет не удержать, моментально расползутся по всему дому, понимаешь?
Он кивал, пытаясь все так же сосредоточиться на дороге и вести машину. Кажется, Карвэла что-то беспокоило, но Джессика пока не понимала, что… Впрочем, у нее тоже с утра сердце было не на месте, однако ирландка списывала на беременность и это тоже… последние недели в целом отличались тревожностью и беспокойством: словно бы что-то должно было случиться, и предчувствие чего-то страшного буквально висело в воздухе, но «это потому, что ноябрь».
На протяжении последних нескольких лет ноябрь приносил в жизнь Джессики только боль. Ужасно много боли.
Много тревог, много волнений, много хаоса, и она отдала бы всё на свете, чтобы он превратился в нормальный месяц, один из двенадцати в году, а не приносил с собой насилие, отчаяние, безысходность, сомнения, смерть…
Текущий месяц почти закончился.
Дата памяти Гарри прошла.
Однако ощущение того, что что-то всё-таки вот-вот должно случиться не проходило до сих пор.
«Через неделю будет все нормально… ноябрь закончится, и мы вздохнем свободнее, малыш».
Привычно обращаясь с еще не родившимся ребенком, как с мальчишкой, Джессика снова огладила живот. Малышу не сиделось спокойно.
- Нам нужно выйти. Сможешь где-нибудь остановить?
И нет, дело не только в переполненном мочевом пузыре: уже хотелось чем-нибудь перекусить и просто пройтись или прогуляться… Сложно сидеть на одном месте, когда с утра бесконечно тянет низ живота и поясницу.
- Конечно.
Немногословный Карвэл отвлекся, прикидывая по навигатору варианты, попутно выводя их старую машину на перекресток: ту самую, которую приволок с собой из Филадельфии, и которой Джессика временами опасалась. Она могла сесть в нее сама – для непродолжительных поездок, чтобы посмотреть дом, но наотрез отказывалась подвергать опасности детей. Chevrolet Suburban выпуска 1999 года - да, он все еще ездил, однако ирландка так и не смогла понять, на кой черт Карвэлу понадобился конкретно этот автомобиль. Единственное, чем она могла объяснить себе эту покупку, так это некие «сентиментальные воспоминания» связанные конкретно у него конкретно с этой машиной, но в остальном… Пусть Карвэл уверенно чувствовал себя за рулем, машине уже было 22 года, и она отнюдь не отвечала современным стандартам безопасности. Вот только за руль взятого Джесс в длительную аренду минивэна наотрез отказывался садиться уже сам Карвэл.
Приходилось искать компромисс.
И тем не менее, страх – в том, что машина их всех подведет в самый неподходящий момент – он остался и сидел внутри, время от времени тонко скуля под ложечкой и заставляя Джессику переживать (в который раз!). Бросив случайный взгляд в окно, ирландка краем глаза заметила несущуюся прямо на них незнакомую машину – и время замерло.
Время почти остановилось.
- КЕЙ, БЕРЕГИСЬ! – собственный голоc ирландки донесся до нее так, словно бы на уши давила толща воды, а дальше… Дальше ей оставалось только наблюдать. Глаза ирландки расширились от ужаса: Карвэл успел среагировать, уходя от прямого столкновения лоб-в-лоб, их старый шевроле с утробным визгом закружило. Джессика в панике зажмурила глаза одной рукой вцепившись в ремень безопасности, и автоматически закрыла свой живот другой…
«Святой Патрик, пусть с ним ничего не случится!» И в этот момент мысли о ребенке, которого она носила под сердцем уже двадцать восемь недель, были для нее неотделимы от мыслей о Карвэле. «Господи, защити!»
Тяжелый и страшный удар.
Темнота.
Плотно забившийся в ноздри запах свежей пролившейся крови – смутное ощущение чего-то противного и влажного, растекающегося по лицу, по рукам, по ногам… и одновременно как будто знакомого… словно бы что-то подобное уже случалось раньше… но тогда Джессика находилась с другой стороны.
А здесь, отсюда, она не могла видеть, что машину перевернуло и подбросило. Что Карвэл почти лежал на ней, закрыв телом свою ненаглядную «Бри», защищая ее и ребенка. Что их кровь почти перемешалась Что разбитые стекла оставили многочисленные порезы на руке (ирландка закрыла лицо ею в последний момент) и на теле. Что одна ее рука оказалась сломана. Что от ссадины на голове тоже тянулась вниз полоска крови. Что им немедленно нужна любая помощь…

Отредактировано Brenda Karvel (27-11-2021 15:38:08)

Подпись автора

Ава: рудбекия

Окружающий мир превратился в какую-то вязкую жижу, где Джессика тонула, будто в топях, и откуда отчаянно пыталась выбраться. Она даже не сознавала, зачем ей это: почему просто не сложить и не опуститься на дно, где будет так темно и так спокойно, где мир не окрасится больше в другие цвета и эмоции, где можно просто быть, закутавшись в самый надежный кокон вечности… и лежать в этом спальном мешке.
Без боли.
Без смерти.
Без сомнений.
Без волнений, тревог, беспокойств.
Без счастья, любви и без жизни…
Последней в ирландке порой бывало слишком много. Быть может, именно поэтому жизнь являла себя через неё при каждом удобном и неудобном случае – снова и снова воплощаясь в детях.
Ради них, ради детей, ирландка совершала невозможное.
Материнский инстинкт бился в неистовстве, пытаясь проложить себе дорогу обратно, бился за то, чтобы уберечь и защитить очередного, еще не рожденного ребенка, вот только тело слушалось ужасно плохо, и даже настолько простое действие, как сомкнуть и разомкнуть обратно веки забирало очень много сил. Джессика сознавала действительность странными, растянутыми в собственных болезненных ощущениях вспышками, посекундно проваливаясь в темноту, и как ни странно, но всё-таки помнила, что она всё ещё была «Брендой».
Болело всё тело.
Всё тело будто налилось свинцом и не желало двигаться. На любую попытку пошевелиться – отзывалось болезненной очередью ощущений, и когда Ее вынимали – был ад… Задыхаясь от боли, Джессика смогла лишь чуточку облизнуть сухие губы и застонать, не узнавая голоса. «Что… со мной?..»
Святой Патрик, что с ней? Задаваясь одним и тем же вопросом снова и снова, ирландка как будто попала в свой замкнутый круг. Неразборчиво гудел над головой рой человеческих голосов, но дышать «на щите» стало легче. Она не видела человека, вытащившего жесткий щит с фиксирующими ремнями из своей машины. Она не знала его, не помнила, не воспринимала, но один голос – он показался знакомым. Он настойчиво пробивался к ней сквозь темноту и боль.
Слабо прищурившись, ирландка вновь попыталась открыть глаза, не оставляя болезненных попыток сосредоточиться и сфокусироваться хотя бы на чём-нибудь. Допустим, на голосе, раз больше не на чем, и запаниковала сильнее…
На смену беспомощности приходил страх – Великий и Ужасный.
- Че… Челси, - наконец-то признав её, Джесс назвала ее по имени и попыталась сфокусироваться на лице. Так вот, чей голос пробивался к ней. Черт побери, всё это так ужасно сознавать.
Левая ладонь Джессики все еще пыталась закрывать собой живот… правая заработала перелом плечевой кости и почти не двигалась.
- Ребенок… - с трудом разомкнув губы, ирландка выдохнула всего одно слово, и спросила глазами: «Он жив?» Едва попытавшись то ли дернуться, то ли повернуться, ирландка низко застонала от прилагающихся ощущений и услышала знакомые сирены… Во всех городах США он звучал одинаково: их вызывали, они неслись на всех парах… и когда-то ирландка тоже была крошечной частью всей этой системы.
Бренда была в сознании, определенно, вот только чувствовала себя от этого из рук вон плохо: она хотела знать, что происходит с ней, с ее ребенком, где Карвэл, жив ли он и почему она не слышит рядом его голоса. В первую очередь – его, и только потом – всех остальных.
- Карвэл? – этот вопрос почти невесомо слетел с губ следующим.
«Где ты?»
Последнее, что она помнила – его вцепившиеся в руль пальцы. И машину, летящую прямо на них…
Вот, кстати, непонятно. Где второй водитель? Как он? Неужели же подрезал или сбил их – и уехал?.. Святой Патрик, слишком много мыслей одновременно столпилось в ее голове.
Следом за ними снова сгустились голоса.
- Что тут? – Первым врачом, пробившимся от машины скорой помощи, судя по голосу, оказался мужчина, и ему требовалась информация, желательно, из первых рук, хотя всё, что нужно, он, скорее всего, видел и сам.
– Какой у нее срок? – внимательно посмотрел на Челси, но уже начал привычно действовать, и меньше, чем через пять минут, ирландку уже загружали в машину. Не разбираясь в том, кто кому здесь и сейчас приходится, бодро втолкнул носилки внутрь и обернулся к Челси с единственным вопросом:
- Вы едете?
Снаружи слышались другие голоса:
- Вскрывай машину, вдруг еще живой!

Подпись автора

Ава: рудбекия

Судя по ощущениям в теле и боли, вспыхивающей то здесь, то там, «в порядке» всё не будет еще долго, сколько бы вокруг ни утверждали обратного. Нет, ирландка хорошо относилась к Челси и в общем и целом доверяла ей (да что там говорить: она доверила бы ей своих детей, если придется), но… Вспомнить бытностью свою в 911, вспомнить изматывающие дежурства и тактику «не навреди», как волнение разгоралось с новой силой.
Что и с кем бы ни происходило, человеку, попавшему в беду, нельзя волноваться. Это азы, которым учили с первых минут на курсах оказания первой медицинской помощи в городских службах 911, и Джессика прекрасно это знала. Видимо, поэтому ее ощущения буквально разрывались надвое.
С одной стороны, хотелось верить в то, что Челси, по какой-нибудь необъяснимой причине, окажется права, и ни ребенку Джесс, ни ее мужчине ничего не угрожает. С другой… она знала, слишком хорошо знала где-то глубоко внутри, что это только слова, что это просто «так принято», что при определенных обстоятельствах просто «так надо» говорить, чтобы переживания, волнения, эмоции и беспокойство не сделали человеку ещё хуже. Черт бы побрал ее дурацкую интуицию, но здесь и сейчас Джесс отнесла себя именно к этой категории людей.
Она хотела сказать Челси, чтобы та была откровенна и ничего от нее не скрывала. Она хотела сказать Челси, что достаточно храбрая для того, чтобы принять правду. Она хотела сказать, что, наверное, с ребенком что-то случилось, потому что ужасно болит низ живота, и ей очень страшно, только язык не слушался, и вместо тысячи слов и десятка вопросов на глазах Бренды навернулись слёзы. Навернулись – и сбежали прозрачными каплями от уголков глаз. Джессика не могла сейчас их контролировать… и не хотела. Не хотела тратить силы на то, чтобы сдержать эмоции, адреналин и всё-такое, когда внутри собственного тела, если верить её ощущениям, угадывалась борьба за жизнь.
Врачи приехали. «Тебе помогут».
Интересно, сколько раз за свою жизнь ей приходилось произносить эти слова?.. И сколько раз её словам действительно верили пострадавшие?.. «Врачи не боги», - так некстати вспомнилось сейчас. «Они ведь могут и не довезти».
Остро, под дых, прицельно ударила паника, заставляя ирландку хватать окружающий воздух, отчаянно рвать его на лоскуты и пытаться дышать.
Перелом руки увидели быстро.
Отчаяние в глазах матери – ещё быстрее.
Может, поэтому медики не стали медлить больше не секунды?
- Двадцать восемь, - едва слышно выдохнула Джессика кому-то, прилагая все силы к тому, чтобы просто остаться в сознании, - недель… и два дня…
В отличие от многих мамочек, она хорошо знала момент зачатия… те странные, страстные первые сутки с Карвэлом, сразу после приезда, когда их обоих замкнуло настолько, что и не подумали предохраняться… Кажется, она винила его в этом очень долго, но ребенок здесь был не причем. Ребенок – оставался самым важным в ее жизни… Неважно, скольких она уже родила или ещё родит.
- 28 недель, в сознании, перелом плечевой кости правой руки. Рана на голове, небольшая, поверхностная, - Джессика даже зажмурилась от монотонности слишком громкого для нее голоса, звучавшего практически над ухом, и содрогнулась от удара при перемещении то ли щита, то ли носилок…
«Больно».
Когда ее глаза открылись снова, то увидели над собой внутреннюю поверхность крыши автомобиля, флакон с физраствором и руки медиков в синих одноразовых перчатках. Пахло лекарствами и кровью… только это, пожалуй, запомнилось. Над правой рукой уже колдовали, фиксируя в шине, но собственное беспокойство Джессики вызывало другое… Совсем другое.
Она понятия не имела, что в момент потери сознания врач мрачно «пошутил», отвечая на вопрос Челси:
- Если довезем.
И это относилось больше к недоношенному малышу, чем к его матери. В этой машине не предусматривалось специальных боксов для новорожденных… это не реанимобиль. Она не знала, что Челси уже намеренно посадили рядом, дав задание считать пульс по левой руке и следить за дыханием, пока сами врачи уделяли внимание ее животу и ребенку.
Лицо и лоб ирландки покрылись испариной. Бросило в жар. Каштановые, с рыжиной, пряди волос моментально слиплись от пота. Джессика слишком хорошо знала эти симптомы своего организма, как и навязчивую опоясывающую боль, и рези внизу живота, которые она еще пыталась сдерживать.
- Схватка, - дрожащим голосом произнесла ирландка, хорошо понимая, что ей ещё слишком рано рожать, и зацепилась умоляющим взглядом за Челси, словно просила помощи… но в чём?
- Эй-эй, даже не вздумай тужиться, пока мы не приедем, - чужой запах почти мазнул ирландку по лицу, и врач наскоро дал поручение Челси:
- Что хочешь делай, только отвлекай. Лекарство вводим, боль чуть-чуть ослабим.
Это когда они приедут рожать «можно»… Там хотя бы есть боксы для недоношенных детей. Большего сделать для Бренды они не могли - по крайней мере, не могли здесь и сейчас, и проклятые пять-семь-десять минут приходилось терпеть до больницы.
А схватка действительно «была»: Челси наверняка ощутила, насколько сильно ирландка сжала её пальцы левой рукой, несмотря на, казалось бы, усталость, измученность и почти полное отсутствие сил от шока, боли и тревоги.

Отредактировано Brenda Karvel (21-12-2021 18:40:30)

Подпись автора

Ава: рудбекия

«Еще как довезете». Чей-то голос на задворках сознания продолжал повторять эту фразу раз за разом, ввинчиваясь в сознание Джессики очередным навязчивым по-матерински беспокойством. «Еще как довезете».
Что здесь имелось в виду? Шла ли речь об оставшемся позади Карвэле? О ребенке? О ней самой?
По-хорошему, ирландке оставалось только гадать, вот только заниматься этим ей не оставалось времени... Совсем. Жизнь не оставляла времени, и острый адреналиновый стресс уже ударил изнутри ДО того, как начинали действовать лекарства.
Нельзя тужиться.
Нельзя, это она понимала.
Вот только как остановить болезненные спазмы, если они уже начались?
Останавливать жизнь так же бессмысленно и так же невозможно, как и смерть, но Челси помогала. Даже если не видела, ирландка догадывалась, насколько больно могла сжать руку единственного находящегося рядом знакомого человека... Откуда она только взялась, откуда появилась? Кажется, само то, что Челси оказалась рядом в момент аварии или сразу после нее можно уже можно было бы назвать чудом.
Джесс отчаянно цеплялась за контур ее лица, за глаза, за движения губ, как за спасательный круг, позволявший остаться в сознании, стараясь выровнять дыхание и дышать ровно, если только получится. Когда схватка проходит – малышу нужен кислород... это единственное, что она помнила, что вообще хотела бы помнить в этот момент, если бы не отвлекалась.
Да-да, как бы сложно ни было, Челси всё-таки удавалось ее отвлекать то поглаживанием по руке, то потоками слов, которые наверняка давались ей не так легко, как бы хотелось. Время от времени ловя на себе взгляд Челси, Джессика пыталась угадать, насколько хорошо или плохо выглядит в ее глазах, и честно вслушивалась, не забывая дышать. Дышать.... Дышать и как можно спокойнее – вот, что было ужасно важно.
Лео...
Лео она помнила по прогулкам в парке, с которых, кажется, и началось знакомство с Челси. Очень активный и хорошенький малыш с примерно настолько же неуемной энергией, как ее близнецы. Младшая, Джуди, стремилась им не уступать, но даже она уставала раньше, чем заканчивалась невидимая батарейка этих двух, поэтому да... она понимала эту вечную проблему и почти невыполнимую для родителей задачу: убрать всё с нижних «этажей». Понятное дело, что всё убрать и невозможно, но хотя бы в отношении вещей, которые могли бы навредить... Если бы еще знать, что это за вещи, потому что ребенок найдет нестандартное применение и пуговице от маминой кофточки, если вдруг оторвет.
Ирландка неуверенно улыбнулась в ответ, не переставая «дышать» (по возможности, правильно).
Если она начнет рассказывать про первые слова своих детей, то ее тоже вряд ли можно назвать нормальной матерью. Первым словом Джека было «деда», Берни ограничился коротким и авторитарным «па», назвав этим словом не кого-нибудь, а Карвэла... по сути – своего родного дядю. Близнецы впервые прикрикнули друг на друга словом «дай!», а самого первого слова Джудит Джессика так и не слышала: в тот момент, когда она должна была заговорить, Карвэл забрал ее и переехал вместе с ней. Так что услышит ли ирландка когда-нибудь долгожданное первое «мама» до сих пор остается под большим вопросом.
Не будь Джесс так плохо сейчас, она наверняка бы об этом рассказала: ей нравилось болтать с Челси о том, о чем обычно болтают «мамочки», даже если их беседы не ограничивались только этим.
- Просто... лю-блю, - прерываясь, проговорила ирландка, волей-неволей отзываясь ответом на вопрос. Ей было всё ещё ужасно тяжело, и холодно, и липко. И больно, черт возьми, несмотря на то, что она всеми силами сопротивлялась.
Она честно пыталась не отключаться и оставаться в сознании, но дорога тянулась бесконечно... а единственный ребенок, о котором она могла думать сейчас, это малыш, слишком торопливо пробивающий себе путь к свободе... слишком рано...
- Д-дома, - слабо ответила по поводу отпрысков: дети должны были быть дома, под присмотром няни... С этими частыми поездками, связанными с поисками будущего дома, потому что этого им уже не хватало, пришлось найти через агентство няню, которая могла бы помогать. Разумеется, помогать за отдельную плату, хотя ирландке каждый раз было ужасно страшно оставлять своих детей на чужого человека. Однако же это всё-таки лучше, чем оставлять их одних или брать их с собой каждый раз, когда...
Черт возьми. Если бы она поступила именно так, кто знаешь, что случилось бы сейчас с ее детьми и в каком состоянии они б были.
- Святой Патрик, -выдохнув имя покровителя всех ирландцев, Джессика снова натужно выдохнула. Лекарство, наверное, не так, чтобы подействовало: она всё ещё чувствовала схватку.
- Он роди-тся? К-как думаешь? – Всего лишь отчаянная попытка зацепиться за фразу «все будет хорошо», произнесенную кем-то другим, чтобы подстегнуть свою уверенность, которой уже почти не оставалось.
- Пару минут.
Медики отвечали сухо и предельно собранно, продолжая делать какие-то свои манипуляции, а Джессика уже ощущала, как ее тело превращаются в один сплошной сгусток боли...
- Схв-атка. Оп-пять. – С шумом выдохнув воздух, ирландка изо всех сил закусила нижнюю губу, непроизвольно выгибаясь и, кажется, выдернула иглу с лекарством заодно...
Этого небольшого переполоха как раз хватило на пару минут пути: остальное припоминалось как во сне. Роды продолжали развиваться слишком стремительно. Ирландка пыталась держаться и не проваливаться в бессознательное состояние, однако на это уходили едва ли не все ёё силы без остатка. Так что едва машина остановилась, женщину сразу увезли наверх.
Челси попросили задержаться, чтобы помочь регистратору заполнить первичные данные о поступившей: Имя, фамилия, адрес проживания, возраст, если знает, и оставить свои данные заодно хотя бы в качестве контактного лица. А дальше...

Джесс окончательно пришла в себя в палате, спустя несколько часов после слишком внезапных, слишком ранних родов, со сломанной рукой и подсохшей обработанной ранкой на голове... однако ни мужа, ни ребенка рядом не было. Малышка лежала в реанимации для новорожденных, в специальном боксе. Мужчину, по словам врачей, не довезли. Точнее, довозить с места аварии в эту больницу как будто было уже некого.
Всего этого «Бри» еще не знала. Как и не знала того, кем всё же будет ее первый посетитель: Челси, которая не отходила от нее ни на шаг, пока ее везли сюда, или врач, вынужденный принимать настолько преждевременные роды.

Отредактировано Brenda Karvel (15-01-2022 19:33:48)

Подпись автора

Ава: рудбекия

«Я бы не была так уверена».
Говорить о том, что она «оклемалась» в полной мере, наверное, было бы слишком самонадеянно, однако Джессика была жива (что хорошо), в сознании (что еще лучше) и потому достаточно оптимистична (хотя бы на собственный счет). Несмотря на короткое, но слишком глубокое забытье (которое вряд ли можно назвать нормальным человеческим сном в исконном смысле этого слова), ирландка ощущала себя максимально разбитой и уставшей. Тело болело и ныло, наверное, как больной зуб: рука, голова, спина, живот и всё, что ниже. Боль пульсировала по нервам вспыхивая то тут, то там не только от каждого движения, но даже от попытки пошевелиться или повернуться. Растрепанная, обескровленная, бледная, она лежала на жесткой больничной кровати, изо всех сил пытаясь оставаться неподвижной, однако, не взирая на усталость, стараясь бодриться.
- Не в первый раз… рожаю… - Джессика растянула уголки губ в слабой улыбке, уже чувствуя, как болезненные ощущения мгновенно перекочевали в голову, грудь и живот. Левая рука плавно и максимально аккуратно шевельнулась, мягким жестом предлагая Челси сесть или расположиться где-нибудь поблизости. Наверняка здесь где-нибудь должен быть стул, табуретка или что-то, что может его заменить.
– Спасибо.
Ее благодарность едва слышно, зато теплая искренняя симпатия явственно выглянула из глаз. Спасибо за то, что не оставила в трудный момент, за то, что находилась рядом до приезда врачей, за то, что осталась – хотя у самой тоже должны быть заботы, трудности, любимый человек и маленький ребенок.
Каждый маленький человечек – целый огромный и непознанный мир для матери, полный открытий, разочарований, боли, тревог и волшебства. Волшебства – которое пересиливает все тяготы и все невзгоды, все поводы поддаться негативу  вместе взятые - и противостоит ему.
У Джессики таких человечков стало уже шесть… и пусть ее мысли сейчас находились рядом с самой маленькой, самой слабенькой, слишком поторопившейся появиться на свет, ирландка никак не могла забыть об остальных, включая самого близкого ей на сегодняшний день человека.
Да.
Шона.
- Как Шон?.. Как мой малыш?.. Уже была у них?.. – каждый из заданных вопросов оттеняла пауза на вдох: не забывать дышать. Надо не забывать дышать, даже несмотря на мучившую жажду, отчего Джессика время от время облизывала губы: то ли от острой тревоги за своих родных и беспокойства, то ли всё-таки от влитых в ее кровь лекарств, отчего на глазах еще лежала эта странная мутная пелена.
Сил на светские разговоры по-прежнему так и не хватало, поэтому… беседа складывалась исключительно по существу в порядке выпрыгнувших приоритетов: сначала о тех, кто был в опасности, потом о тех, кто в безопасности… Но одни дома. Без нее. Как дети справятся? Как «няня» справится, в конце концов, когда у нее своих дел по самое горло? Не говоря уже о том, что к вечеру она должна уйти домой, к своей семьей, а не сидеть с чужой.
Может, это и наглость с ее стороны, но… лучше доверить детей человеку, которого знаешь, чем человеку, которому платишь за то, чтобы он просто посидел с детьми пару часов. Может быть, поэтому при следующей попытке сфокусироваться на лице Челси, взгляд Джессики стал особенно жалостливым. Умоляющим. Словом, почти взглядом кота из мультика про Шрэка.
- Там дети дома… с няней… Ты можешь их… забрать к себе…  пока я тут?.. - Это единственное, о чем она хотела бы просить, чтобы не волноваться за маленькую Джудит и мальчишек. Разумеется, не каждый возьмет на себя подобную ответственность, но ей хотелось верить: Челси сможет. Впрочем, она пока ее единственная связь с внешним миром  - кто его знает, где и в каком состоянии находится мобильник Джессики сейчас. – Или найти… кого-нибудь еще…
С трудом договорив, снова прикрыла глаза, отдыхая, и вслушиваясь в ответ изо всех сил.
В настолько стрессовых ситуациях, как эта, звук любого знакомого голоса невероятно успокаивал и дарил надежду… Голос Челси она могла бы слушать бесконечно, однако их-таки прервали: снова медперсонал.
- Прошу прощения, - в палату к Джесс, конечно, заглянула медсестра. – Пациентке нужно отдыхать.

Подпись автора

Ава: рудбекия