На самом деле, Макс уже привыкла к тому, что если мать и вспоминает о ее существовании, то это, как правило, или нытье о бренности жизни, или меркантильные просьбы о помощи. Последнее - гораздо чаще, ведь нытье - это почти беседа по душам, что было бы непозволительной роскошью для их подобия семьи. Каждый ее звонок девушка встречала закатыванием глаз, мучительным вздохом и парой-тройкой матюков под нос. И каждый раз удивлялась, что берет трубку. Можно ведь просто игнорировать звонок, верно? Но что-то мешало поступить так эгоистично. Наверное, совесть. И осколки семейных уз. Какая-никакая, а это все же мать. Роднее человека всё равно нет.
Так что очередной звонок - всего-то второй за последние три месяца - Макс не сильно удивил. Однако на этот раз мать звучала совершенно отчаянно и плохо. Клялась всеми богами и заначками травки (а это уже серьезная заявочка!), что умирает вот прямо тут и сейчас и ей срочно нужно увидеться со своим драгоценным ребенком. Попрощаться и все такое.
Поначалу Макс разозлилась, послав мать к черту, ибо в ее интонациях четко прослеживались нетрезвые нотки, однако проигнорировать зов никак не смогла. Ох уж это доброе сердце. Слишком доброе, особенно, когда не надо. На следующий же день взяла выходной и прямо с утра, даже не позволив себе выспаться, как обычно, поперлась на вонючем автобусе в родной город, молясь о том, как бы не встретить никого из старых знакомых.
Дом детства теперь выглядел совершенно как сарай, хотя раньше он казался вполне уютным и просторным. Наверное, это из-за того, что маленькая девочка сильно подросла, да еще и постоянно таскала с собой соблазнительные буфера, которым в этом старой хижинке было решительно тесно. Мать обнаружилась тут же - на диване в преддверии алкогольной комы. Заметив - не сразу - появление Макс, постаревшая и опухшая женщина гаркнула что-то вроде "Нахрена ты приперлась?", и Макс отчаянно вздохнула, осознав, что тот звонок был очередным пьяным бредом, а мать - в порядке, если можно назвать порядком ее состояние и состояние ее жилища.
Не желая это терпеть, Макс с особым трепетом отчитала мать, обматерив на чем свет стоит, и к своему удивлению получила ответную реакцию. Так они долго препирались. Младшая Куинн даже начала получать извращенное удовольствие от ругани - можно было выпустить пар, которого накопилось ой как много. Утомившись пьяно орать, мать в лучших своих традициях попросила денег. Видимо, плохо понимала, что у Макс их не так много, раз ей приходится крутиться на двух работах. О чем она тут же с праведным гневом и сообщила, намереваясь уходить.
- Ты такая же жлобка, как и твой папаша! - бросила в спину мать.
- Ты же не знаешь, кто мой папаша, - твердо возразила Макс.
- О нет, прекрасно знаю, - продолжала вопить мать. - И ты знаешь. Специально свалила от меня к нему в Бостон.
Макс напряглась и отошла от двери, заинтересовавшись. До сих пор ей не удавалось услышать вообще ничего, а тут...
- Так он в Бостоне? - озадаченно проговорила Макс, забыв даже повышать на мать голос. Кто бы мог подумать, что отец окажется так близко...
- Да, жалкий режиссеришка. Наглый обманщик. Старый жлоб... - она продолжала перечислять нелестные эпитеты, пока не взвыла, словно раненый кит. - Чтоб ты сдох, Купер!
- Стоп. Че?
У Максин был только один знакомый Купер. Он, конечно, не был режиссером. Но вот его отец - да. И это очень-очень-очень настораживало. Оставалось уповать на распространенность фамилии Купер и на фантазии матери.
Мать тем временем продолжала выть, проигнорировав вопрос дочери, и тыкала в свой телефон. Вскоре она, зареванная, ткнула ей в нос дешевый смартфон, демонстрируя фотографии из интернета.
- Вот он, сукин сын! Обманщик! Был женат и не сказа-а-а-ал! - она разревелась и бросила телефон в сторону. Макс подняла его и рассмотрела фотографию. Пролистала.
- Твою ж мать... - Макс так бы и села на пол, если бы не брезговала что-то подцепить от старого ковра. - Ты уверена?
- Конечно, уверена! - немного протрезвев от рыданий, обиженно проговорила мать. - Я тогда еще не была старой шлюхой и вариантов больше нет. Я до сих пор помню его день рождения. Сегодня! А он меня не помнит и у него семья-а-а-а, - она глотнула текилы из бутылки и взвыла с тройной силой.
Макс, порядком охреневшая, не нашла, что сказать. Молча, в каком-то нервном ступоре, она дала матери немного денег и просто ушла, оставив ту реветь над фотографиями из гугла.

Опомнилась она уже на автобусной остановке. Говорить не могла - в горле странно сдавило. Написала Куперу сообщение, чтобы вечером ничего не планировал и ждал ее у себя. Отправила, даже не подумав о том, что Брайан может понять это не в том смысле. Впрочем, плевать. Даже если он встретит ее голым, с розами в руках и перьями из задницы, ей будет явно не до этого.
Всю дорогу до Бостона ее так потряхивало, что старушка рядом с осторожностью отодвинулась от нее. Макс этого не заметила, тупо пялясь в окно.
К концу пути она более или менее пришла в себя, хотя желание встать посреди улицы и орать никуда не исчезло. Она пыталась найти хоть какую-то причину, чтобы не верить матери, но не выходило, даже учитывая ее опьянение. Та вела себя довольно искренне, а Макс за всё это время научилась распознавать оттенки ее настроения.
Это многое бы объясняло. И тягу к искусству, и форму носа, и эти щечки. Она долго рассматривала фотки режиссера в автобусе. И невольно находила схожие черты. Даром что большей частью внешность унаследовала от матери. Лишь бы не ее алкоголизм.

Выйдя из автобуса, Макс тут же решительно зашагала к дому Купера. На душе свербило. Она надеялась, что Брайан поможет во всем разобраться. В идеале - опровергнуть всю эту историю. Ведь если после того, что у них было, они окажутся сводными братом и сестрой, это будет просто... просто...
- Просто пиздец! - выпалила Куинн вместо приветствия, едва перед ней раскрылась дверь, и тут же, не дожидаясь приглашения, ворвалась внутрь. - Брайан, ты слышишь? Это форменный пиздец!
На более четкое выражение своих мыслей не хватало сил, эмоции накрыли с тройной силой, стоило только очутиться в этой квартире и вспомнить то, что здесь происходило. Макс нервно заходила по комнате.
- Мне срочно нужен шоколад, текила или травка. В любой последовательности. В идеале - всё сразу.
Она остановилась, поставив руки в боки и глядя на Брайана с вызовом и одновременно с отчаянием, и не переставала яростно пыхтеть, отчего пышное декольте вздымалось в такт ее дыханию.

Отредактировано Maxine Quinn (04-09-2021 22:04:21)

Спокойствие Брайана выбешивало еще сильнее. Хотелось как следует ему вмазать, чтобы он хоть как-то приобщился к ее, Макс, гневу и волнению, но по всем параметрам это было бы тупо. Естественно, он будет спокоен, он ведь еще ничего не знает. Ну ничего, это ненадолго. Посмотрим, как он запляшет через пару минут.
- Пиво и шоколад? Ты совсем извращенец, что ли? - бармен-официант-кондитер не скрывала негодования и даже скорчила гримасу отвращения, забыв на минуту, зачем пришла. Настолько это звучало мерзко. - Ай, плевать. Пойдет. Тащи сюда.
Пока он искал омерзительное угощение, Макс нервно меряла шагами комнату, думая, как лучше начать. Изначально она планировала огорошить новостью с порога, но невозмутимая физиономия Купера слишком сбила с толку. Да и как-то... жалко его стало, что ли. Выдержит ли его изнеженная психика? Это Макс повидала всякое дерьмо и почти ко всему готова, а вот Брайан время от времени создавал впечатление золотого мальчика, пусть и, дай ему бог здоровья, работящего. Наверное, это просто домыслы.
Пока она думала, он уже успел спошлить, и Куинн, не выдержав, вмазала ему подзатыльник.
- Купер, ты совсем сдурел? Ты думаешь, я сюда из самого Сомервиля трахаться приехала?
С учетом того, как легко и непринужденно она залезла в его постель, так же весело из нее вылезла, а потом несколько раз являлась среди ночи только для того, чтобы повторить на бис и расслабиться, заявление звучало не слишком убедительно. Но Макс всё равно была сердита, как килька на мелководье.
Сердито прожигая его взглядом, она достала из своего универсального тайника в декольте, который она называла "междусисьем", завернутый в кулинарную бумагу косяк и, усевшись рядом, положила его перед ними на стол - аккурат между пивом и шоколадом. Но настойчиво отодвинула его от себя, как бы говоря и Брайану, и себе самой - не сейчас, это на потом. Сначала надо сосредоточиться на том, чтобы доступно изложить этому механику с золотыми руками всю информацию. Ох, а золотые-то не только руки. Поддавшись на мгновение воспоминаниям, Макс прикусила губу, вздохнув, но тут же стало противно - с учетом причины ее сегодняшнего появления.
Не сумев выпалить всё, как есть, Куинн решила зайти издалека.
- Брайан, а не подскажешь мне... Когда день рождения у твоего отца? Ты, кажется, говорил, что он режисер?
Макс надеялась, что ответ не совпадет с ее ожиданиями, и тогда можно будет забыть обо всех волнениях, скинув всё на старческий бред матери, и хорошенько потрахаться, не боясь инцестов. Однако что-то подсказывало, что эти надежды рухнут так же хорошо, как и все надежды до этого, поэтому сразу же схватила бутылку пива и сделала несколько крупных глотков, заливая волнение.

Ситуация всё больше напоминала какой-то дешевый ситком - один из таких, которые на скорую руку снимались совсем неподалеку, где-то в ангарах телестудий. Не хватало только закадрового смеха. Даже захотелось оглядеться, чтобы в квартире Брайана вместо одной из стен обнаружить сколотый из пластика и досок амфитеатр с загорелыми зрителями. Но все стены были на месте. И это был не сериал, а самая настоящая жизнь, которая имеет свойство время от времени превращаться в какой-то сюр.
Порывы самолюбования Брайана Макс пропускала мимо ушей, лишь закатывая глаза. Хотелось бы в ответ как-то поддеть его, чтобы, как обычно держать в тонусе - мужика нельзя слишком захваливать, а то короной придавит - да только и настроение было не то, и досадно было оттого, что еще некоторое время назад замечания Купера могли оказаться правдой. Действительно, еще недавно Куинн ничего бы не стоило среди ночи ворваться к нему и хорошенько оттрахать - просто потому, что хочется, а не от большой любви. Просто потому, что выдался плохой день и надо расслабиться, а травка уже не помогает. И даже если в тот момент, когда Макс вся такая красивая ворвется к Брайану, на нем уже будет скакать очередная девица, отчаянной официантке будет совершенно нормально взять и снять с него это недоразумение, чтобы освободить для себя место. В крайнем случае, можно и присоединиться, конечно. Вопрос не принципиальный.
Особо воспитанные назвали бы такую беспринципность шлюховатостью. Но Макс любила говорить на это, что особым воспитанием и заботой она не была обременена, а так называемая "шлюховатость" для нее было проявлением внутренней свободы, на которую некоторые замороченные личности были не способны. Если хочешь трахаться - трахайся, зачем эти игры со свиданиями, нелепым флиртом, правилами в стиле "не звонить первой" и прочей лабудой? Жизнь и так сложна, почему бы не сделать ее проще?
Но сейчас всё нихрена не проще. Макс сидела, насупившись, пыхтела, вздымая грудь, и размеренно вливала в себя пиво. закусывая шоколадом. Вид был заметно подавленный. И это при том, что даже в самые тяжелые дни Куинн не теряла присутствия духа и ко всему относилась с юмором. А теперь она походила на кекс, в котором так и не поднялось тесто. Еще и обгоревший при этом. В общем, унылая картина. И даже обидно, что Брайан этого не заметил. Похоже, ему плевать на вопрос чувств - что до сих пор ей вполне нравилось, а теперь из-за этого сложнее было говорить о том, что она узнала.
Заход издалека оказался не самой лучшей тактикой. Похоже, папа-режиссер - болевая точка Купера. Куинн даже не ожидала такой бурной реакции, хотя и подозревала, что отношения у Брая с отцом не самые простые. Но чтоб вот так сразу брать и наезжать на нее... После обвинения в том, что Макс охуела, Макс действительно охуела, что было хорошо написано на ее лице. Только если Брайан, скорее всего, имел в виду что-то близкое к "обнаглела", Макс изображала состояние, которое можно было бы описать как "крайне ошарашена".
С таким же охреневшим выражением Макс смиренно слушала, как Брай агрессивно дает ей понять, что не станет делать из нее актрису - чего Куинн и не надо было. Разумеется, такое предположение ее искренне оскорбило.
Но важно было другое, поэтому Куинн молча стерпела удар и не стала его отражать. Брайан подтвердил ее опасения. Девушка побледнела, уже не так внимательно слушая его угрозы, едва дрожащей рукой схватилась за бутылку и присосалась к ней, задрав голову, вливая в себя всё пиво без остатка. Впрочем, стало полегче, не помешало бы что-то покрепче. Тем не менее, поверх бледности пробился легкий хмельной румянец на щеках.
— А теперь, Сисечка, давай, твоя очередь — объясни мне, будь любезна, за каких хуем тебе сдался этот хуй? Иначе говоря, зачем тебе мой отец?
- Я тебе скажу, Писечка, - немного придя в себя, отозвалась Макс, не удержавшись от того, чтобы в привычной манере не отразить забавное обращение. Хоть что-то сегодня должно было остаться привычным.
Куинн тяжело вздохнула, поставила бутылку на столешницу и освободившуюся руку прижала к груди, как будто пытаясь заглушить упорно долбящееся в грудную клетку сердце.
- Дело в том, родной мой, - она нарочно сделала упор на этих словах и тут же почувствовала легкий подступ тошноты, - что в Сомервиле я навещала мать и кое-что выяснила. Если вкратце, - очередной вздох решимости, - твой отец - и мой отец.
Инстинктивно она снова схватилась за бутылку и с опозданием поняла, что она уже пустая. Снова вздохнула. Наверное, был вариант не рассказывать ничего Брайану, но Макс всегда за правду. Да и как можно было бы смотреть ему в глаза после всего этого? Нет, пусть лучше разделит бремя истины с ней. Это их общая проблема. Почти как венерическое заболевание.

Макс уже готова была встретить эмоциональную лавину из недоумения, шока и праведного гнева, какой и представлялась реакция Брайана на новость. Произнесенная вслух, сокровенная информация перестала душить горло и сжимать сердце, так что стало немного легче. Может, это влияние только что приконченного пива, как знать. Так или иначе, признание требовало отдачи, а Купер смотрел тупо и пьяно, а недоумение его вызвано было со всем не тем, на что рассчитывала официантка.
- Кто знаком? - вылупилась Куинн. Ей искренне казалось, что она выразила свою мысль предельно понятно и четко, однако до Купера истина почему-то так и не дошла. Похоже, связь с мозгом была явно подпорчена. - Купер, ты что, укурен?
Это уже откровенно злило. Она ему тут пытается вдолбить страшные вещи в мозг, а он дурачка строит. Ну как так можно? Ее бы ничуть не обидело, если бы он действительно был укурен или пьян в стельку. Последнее было близко к правде, судя по тому, как неуклюже он сполз со своего барного стула и как озабочен оказался. Но даже в пьяном бреду можно же воспринимать информацию... наверное.
Злость и недоумение от этой неадекватной реакции сбили с толку, и Макс лишь возмущенно пыхтела, не зная, какими еще словами покрыть глупого Купера и уж тем более не зная, как реагировать на его разыгравшуюся любвеобильность. Сценарий, конечно, до боли знакомый, но с учетом контекста это выглядело совершенно нелепо. Ошарашенная, Макс впала в ступор от приставаний старого друга. И чем наглее он себя вел, тем больше она охреневала, а тело покрывалось мурашками - не от вожделения, а от отвращения. Впрочем, Куперу явно было плевать на эти тонкости. И поднявшиеся от омерзения соски он воспринял совершенно так, как ему было удобно это воспринять.
Как бы не хотелось сейчас забить на всё и забыться в сильных руках механика, забыть об их родственной связи уже никак не получалось. Теперь от каждого прикосновения Купера подступала тошнота, равно как и от воспоминаний об их прошлых встречах.
- Милая, забей на все, пойдем в кровать. Твои девочки по мне соскучились.
Психосоматическая тошнота сдавила горло. Макс опомнилась, всполошилась, зарделась от гнева, поддаваясь нахлынувшей ярости, и, не удержавшись, треснула Куперу звонкую пощечину, надеясь на то, что это хоть немного приведет его в чувство и остудит его пыл. Для полного счастья не хватало еще его водой окатить, но под рукой таковой не оказалось, а идти до раковины было долго и глупо.
- Купер, ты совсем дебил? Ты меня слышишь вообще? - яростно пыхтя, Куинн ловко слезла со своего стула, попутно отбившись от последних попыток Брайана пристать к ней, и встала в решительную и угрожающую позу, при этом активно жестикулируя.
- Ты реально думаешь, что меня мог бы смутить факт знакомства наших отцов? Я что, по-твоему, совсем двинутая? - злилась Макс. Вздохнула. - Так. Давай заново. Повторяю для тех, кто схватывает на лету. Слушай меня внимательно, Купер. Внимательно! Слышишь? Отлично, - Макс поймала его внимание и произнесла громко и четко, чеканя каждое слово. Так, чтобы до каждого таракана на районе дошло. - У нас. Один. Отец. Понимаешь? Общий. Твой батя нахулиганил с моей маман - и вот она я, привет! У меня даже фото есть, сейчас...
Всё еще злясь и волнуясь, она достала телефон и стала рыться в нем, усердно разыскивая фотографии, в спешке скаченные у матери. Там было несколько изображений, где она вместе с тем режиссером. Макс показалось настолько важным найти эти фото прямо сейчас, чтобы у Брайана не осталось сомнений, что она забыла проследить за тем, как он на всё это отреагирует на этот раз.

Наконец-то признаки осознания появились в этих нелепо красивых куперовских глазах, сопровождаемые вполне закономерными ругательствами. Вот такую реакцию ожидала Макс, а не инцестные приставания, от которых начинало подташнивать. Упоминания матери всуе  - что своей, что чертовой, что божьей - в сложившемся контексте звучали по-новому, отсылая к абсурду родственных отношений как конкретных, так и в целом. Что нам дает кровное родство? Какие привилегии? Какие обязанности? Чего она лишает? Вопросов было много, и все они были обусловлены какими-то закоренелыми условностями, которые Макс так не любила, но теперь почему-то верила им. Потому что эти условности стали хоть какой-то опорой в тот момент, когда земля уходит из-под ног. Когда уже не знаешь, чему верить, где правда, где ложь, где любовник, а где брат. Не исключено ведь, что их с Купером папаша преуспел еще где-то и что Брай или Макс уже успели переспать с кем-то из неизвестных им братьев или сестер.
Куинн нервно отложила телефон и посмотрела на Купера. Кажется, дошедшая до его блондинистого мозга новость даже отрезвила его. Любо-дорого смотреть.
- Нелепо. Это точно, - нахмурившись, Макс наглым движением забрала у него сигарету, сделала пару затяжек и вернула, оставив на память следы от помады на фильтре. Поморщилась - но не от табака.
- Не надо меня так называть. "Сестренка", фу, - брезгливо скорчившись, передразнила она. Такое обращение никак не вязалось с их отношениями. И пусть по факту это было правильно, от этого воротило едва ли не больше, чем от приставаний Купера. - Вечно тебе надо всё коверкать. Можно как-то не бросаться в крайности? - от нервов Макс начала раздражаться и закипать, почти срывалась на Брайана за все грехи и была близка к тому, чтобы начать истерить, с трудом сдерживая себя и сохраняя рассудок. Брайан попытался ее осадить и заставить взять себя в руки, но, как известно, когда человеку надо успокоиться, фраза "успокойся" работает хуже всего.
— Давай заново знакомиться что ли? Сколько тебе лет? Когда твой день рождения? День благодарения отметим вместе?
Макс покосилась на него строго, но все-таки не сдержалась и ухмыльнулась под нос. Умеет, зараза. Вот как на него злиться.
- Не неси бред, Купер. Мы уже знакомы. От этого никуда не деться. Ты же знаешь, я не верю в эту херню с "давай начнем всё с начала".
Действительно, они как-то имели философский разговор на тему расставаний и Макс поделилась своими мыслями о том, что бесполезно начинать с чистого листа, когда пишешь той жу ручкой и тем же почерком. Кроме того, память - подлая сука. И сложно забыть своё прошлое, каким бы оно ни было. Невозможно просто взять и выкинуть из головы всё то, что хотелось бы забыть. И это относится не только к романтическим отношениям.
- Представляю, приду я к вам домой на семейный праздник и такая: "Папа, привет, я твоя дочь, помнишь меня? Ну, конечно, не помнишь, ты же бессовестный кобель". Это будет лучший день благодарения, отвечаю, - ехидно хмыкнула Макс, задумавшись. В паузе она снова забрала сигарету на пару затяжек и привычным движением вернула. Подумала и взялась за самокрутку с травкой, ибо никотин что-то вообще не помогал.
- А знаешь, Купер, - вдумчиво произнесла она, выдыхая едковатый дым, - может, ну его? Может, забить? Нам же не жениться, детей не рожать. Какая разница? Если подумать глобально, все люди друг другу родственники. И ничего, как-то все трахаются и все такое. Чем мы хуже?

Ситуация все больше бесила. И Брайан со своими шуточками и дурачеством не делал ее лучше. Впрочем, это намного лучше, чем если бы он вместе с Макс начал бы истерить или, что еще хуже, поддался бы панике и нашел бы в этой истории корень всех проблем и причину конца света. Ладно уж, пусть лучше дурачится. Так привычнее. По-родному даже. Как бы стремно теперь это слово ни звучало.
- Ну, ради его перекошенной морды это можно устроить, конечно, - невесело хмыкнула Макс, задумчиво пожевав край самокрутки и забыв затянуться. - Хотя я не очень люблю лезть на рожон.
Ага, Макс, конечно, - тут же подстебнула она саму себя. - Мы любим лезть только на члены, а рожон - это уже по праздникам. Впрочем, с учетом того, как Куинн вечно "везло", такое замечание было излишне самокритично, ибо "рожон" праздниками не ограничивался. Вечно влезет в какую-нибудь передрягу. То машина собьет, то кафе при ней ограбят, то наркоман какой-нибудь помрет прямо на этих храбрых сиськах. И неясно еще, как это расценивать - как комплимент или не очень.
- Мне жутко не по себе от того, что я даже в мыслях не могу допустить в дальнейшем связи между нами. Сукаблять.
Надо же. Брайан умеет быть обаятельным. Макс даже умилилась и хмыкнула, глянув на товарища по несчастью с прищуром.
— Ты уверена, что именно этот хмырь является нашим общим отцом? Может ты обозналась? Ошиблась? Посмотри внимательно.
- Брай, не надо мне в нос тыкать этой штуковиной! - как не иронично, обычно подобные фразы звучали в совершенно другом контексте. - У меня не настолько плохое зрение. Давай посмотрю.
Макс забрала телефон и принялась разглядывать фотографии. Параллельно с этим достала свой, изучая скачанное у матери фото. Было ясно, что на фото один и тот же человек. Это очевидно. Однако сходства с собой Макс не находила в нем никаких. В Брайане - да, несомненно. А у себя она не замечала ну совершенно ничего похожего.
- Я... Не знаю, - с сомнением проговорила Куинн. - Но мать точно называла фамилию Купер. Много Куперов ты видишь на этой фотографии? Может, тут еще какие родственники твои есть?
Она еще раз показала фото, где мать, еще молодая и не потрепанная жизнью, стояла в компании нескольких мужчин (та еще потаскуха!) и смеялась. По правую руку от нее стоял тот самый режиссер, фото которого упорно тыкал под нос Брайан. Точно он, только помоложе. По левую руку (и наверняка якобы незаметно жмякающий зад женщины) - другой мужчина, про которого не было неизвестно абсолютно ничего. Равно как и про остальных ребят на фото. Но эти двое хотя бы тактильно близки матери на фото. А у второго тоже щербинка в улыбке...
- Может, тест ДНК сделать? Как-нибудь незаметно. Выдернуть у твоего бати волос или что там для этого нужно. - Макс действительно плохо разбиралась в вопросах науки и медицины. И понятия не имела, как делается этот тест. Хватало того, что он существует и возможность проверить подобного рода вопросы есть. - А я уж свои данные предоставлю без проблем.